Шенграбенское сражение в романе «Война и мир. Подлинный герой романа “Война и мир” Тушин первая встреча с андреем

Рассказать правду о войне очень сложно. Новаторство автора связано не только с тем, что он изобразил человека на войне, а главное, что он открыл героику войны, представив ее как будничное дело и одновременно испытание душевных качеств, сил человека.

И законно то, что носителями настоящего, подлинного героизма явились простые, скромные люди, такие как капитан Тушин или Тимохин, забытые историей.

Тушин - это простой и скромный человек, маленького роста, щуплый, теряющийся в присутствии начальников, не умеющий правильно отдавать честь. Его трудно отличить от солдат. Тушин живет с солдатами одной жизнью, ест и пьет с ними, поет их песни, участвует в их разговорах. Во время сражений он не знает страха: с горсткой солдат, таких же героев, как и их командир, Тушин с удивительным мужеством и героизмом исполняет свой долг, несмотря на то, что прикрытие ушло по чьему-то приказанию в середине дела.

На своей батарее Тушин преобразился до неузнаваемости: несмотря на свое худощавое телосложение, он напоминал богатыря. Капитан был поглощен боем, видел только свои орудия и неприятеля, составлял единое целое со всей батареей: пушками, людьми, лошадьми. Тушин называет орудия по именам, ласково говорит с ними, ему мерещится даже, что это он бросает ядра в неприятеля. В этот момент все его счастье и горе, любовь и ненависть, радость и печаль неразрывно связаны с битвой, орудиями, дымом, товарищами и неприятелем.

Иногда даже создается впечатление, что батарея, потерявшая орудия, большую часть людей, держится на своей позиции под натиском неприятеля и без всякого прикрытия только благодаря железной воле и непоколебимой самоотверженности своего капитана. Дух батареи, который воплощен в Тушине, заставляет солдат весело сражаться и весело умирать, смеяться над адъютантом, приказывающим уходить с позиции и трусливо прячущимся от ядер. Все они знают, что спасают отступающую армию, но не сознают своего собственного героизма. Именно эта изнуренная и чуть живая от постоянных атак врага батарея сыграла одну из ключевых ролей в сражении.

И что же получил капитан Тушин взамен погибших товарищей и разбитых орудий? Увы, лишь недовольство начальства стало наградой героям. Когда Тушин входит в штаб, мы по его неловкости и пренебрежению высоких чинов понимаем, что он здесь чужой, что группа генералов и адъютантов существует отдельно от того, что было на поле боя. Подвиг его батареи не замечен; к награде будут представлены люди, чье геройство подтверждено адъютантами и офицерами, не бывшими в тот день под пулями. Но капитан не пытается оправдаться - иначе будет наказан командир его прикрытия. И только Андрей Болконский, выводивший орудия вместе с Тушиным, спасает воинскую честь батареи.

Этот случай поразил князя Андрея. Происходящее в армии было так странно, так непохоже на то, на что он надеялся. Князь Андрей увидел карьеризм, измену союзников, мелочность, трусость, ложь - словом, все то, от чего он бежал на войну. И, конечно, особое значение в этом прозрении, соприкосновении с реальной жизнью имеет встреча с капитаном Тушиным. Этот маленький и скромный офицер, поджегший Шенграбен, но вовсе не думающий, что он герой, а наоборот, боящийся начальства, произвел на князя огромное впечатление. От этого невзрачного капитана Андрей получает подлинный урок героизма. Болконский понял, что героический вид часто бывает обманчив. Его представление о жизненных ценностях, об истинном начинает изменяться.

Мы запоминаем имена великих полководцев, а вот имя капитана, поджегшего Шенграбен, вряд ли кто вспомнит. Сколько тушиных, тимохиных лежит на полях битвы. Сотни, тысячи неизвестных героев покоятся на этих полях. История не называет их имена. Не во имя крестов, чинов, славы сражались и умирали русские солдаты, в минуты подвига меньше всего думали они о славе. В своем романе-эпопее Толстой доказал, что народ совершил подвиг, что народ - герой.

кто такой Тушин?какую роль сыграла батарея Тушина в Шенграбенском сражении? в романе"Война и мир"

Тушин-это капитан. Батарея сыграла положительную роль.
Или вам целиком сочинение написать?
Есть портреты парадные, есть бытовые, и среди них удивительная, сделанная рукой мастера миниатюра рассказ о капитане Тушине.
Портрет Тушина совсем не героический: Маленький, грязный, худой артиллерийский офицер без сапог, в одних чулках, за что, собственно, он и получает нагоняй от штаб-офицера.
Толстой показывает нам Тушина глазами князя Андрея, который еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что-то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Второй раз на страницах романа капитан появляется во время Шенграбенского сражения, в эпизоде, названном литературоведами забытая батарея.
В начале Шенграбенского сражения князь Андрей снова видит капитана: Маленький Тушин, с закушенной набок трубочкой. Доброе и умное лицо его несколько бледно. И далее Толстой уже сам, без помощи своих героев, откровенно любуется этой удивительной фигуркой, которую со всех сторон окружают, подчеркивает автор, огромные широкоплечие богатыри. Сам Багратион, объезжая позиции, находится рядом. Однако Тушин, не замечая генерала, выбегает вперед батареи, под самый огонь, и, выглядывая из-под маленькой ручки, командует: Еще две линии прибавь, как раз будет.
Тушин робеет перед всеми: перед начальством, перед старшими офицерами. Его повадки и поведение напоминают нам о земских врачах или сельских священниках. В нем так много чеховского, доброго и печального, и так мало громкого и героического.
Однако тактические решения, принятые Тушиным на военном совете с фельдфебелем Захарченко, к которому он имел большое уважение, заслуживают решительного хорошо! князя Багратиона. Трудно помыслить награду выше этой.
слово красивое нашли шенграбен айй как от дураков смешно забавно увидеть что эти умники что натворят если эти мудазвоны хоть в поле были
Важной вехой в войне 1805 гада стало Шенграбенское сражение, в ходе которого немалую роль сыграла батарея Тушина Капитан Тушин внешне — личность ничем не примечательная. Толстой описывает Тушина как человека, сумевшего полностью сосредоточиться и мужественно выполнить свой долг воина, переступив через страх. Невзрачный с внду "…он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра". Думается, что это можно с полным правом назвать отражением богатого внутреннего мира капитана, поразительно могучей духом личности.
Главная его цель была достигнута: люди действовали на страх и риск в едином порыве, думая лишь о настоящем бое: "Солдаты.. . смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах". После ожесточенных боев у Шенграбена мы видим и поведение офицерского состава русской армии. Что же, на их фоне фигурки Тушина и его солдат, истинных героев дня, по словам князя Багратиона, безнадежно меркнут.

Образ капитана Тушина в романе Л.Н. Толстого "Война и мир"

Воссоздавая на страницах "Войны и мира" грандиозные картины сравнительно недавнего прошлого, Толстой показывал, на какие чудеса героизма ради спасения родины, во исполнение присяги и долга способны тысячи разных, порою незнакомых друг другу людей.

Читать этот роман - как листать семейный альбом или гулять в галерее, где на стенах развешаны портреты десятков и сотен персонажей. Лица возвышенные и одухотворенные, лица простые, лица прекрасные и некрасивые, величавые и не очень. Есть портреты парадные, есть бытовые, и среди них удивительная, сделанная рукой мастера миниатюра - новелла о капитане Тушине.

Портрет Тушина совсем не героический: "Маленький, грязный худой артиллерийский офицер без сапог, в одних чулках". За что, собственно, и получает нагоняй от штаб-офицера. Толстой показывает его нам глазами князя Андрея, который "еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что-то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное". Второй раз на страницах романа капитан появляется во время Шенграбенского сражения, в эпизоде, названном литературоведами "забытая батарея". При начале Шенграбенского сражения князь Андрей снова видит капитана: "Маленький Тушин, с закушенной набок трубочкой". Доброе и умное лицо его несколько бледно. И далее Толстой уже сам, без помощи своих героев, откровенно любуется этой удивительной фигуркой.

Фигурку эту со всех сторон окружают, автор подчеркивает, огромные широкоплечие богатыри. Сам Багратион, объезжая позиции, находится рядом. Однако Тушин, не замечая генерала, выбегает вперед батареи, под самый огонь и, "выглядывая из-под маленькой ручки", командует. "Еще две линии прибавь, как раз будет, - закричал он тоненьким голоском". Тушин робеет перед всеми: перед начальством, перед старшими офицерами. Его повадки и поведение напоминают нам о земских врачах или сельских священниках. В нем так много чеховского, доброго и печального, и так мало громкого и героического. Однако тактические решения, принятые Тушиным на военном совете с фельдфебелем Захарченко, "к которому он имел большое уважение", заслуживают решительного "Хорошо!" князя Багратиона. Труднее помыслить награду выше этой.

И вот уже французы думают, что здесь в центре сосредоточены основные силы союзной армии. Им и в страшном сне не могло присниться комическое видение о четырех пушечках без прикрытия и о маленьком капитане с трубочкой-носогрейкой, который сжег Шенграбен. "Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку... выбегал вперед и из-под маленькой ручки смотрел на французов. - Круши, ребята! - приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты".

Толстой описывает истинную, народную, героическую, богатырскую действительность. Именно отсюда этот былинный жест и веселое, карнавальное отношение к врагам и смерти. Толстой с наслаждением рисует особый мифический мир, установившийся в голове Тушина. Неприятельские пушки - это не пушки, а трубки, которые курит огромный невидимый курильщик: - Вишь, пыхнул опять... теперь мячик жди. Видимо, и сам Тушин представляется себе в истинном своем образе - таким же огромным и сильным, швыряющим за горизонт чугунные мячики. Только князь Андрей способен понять и увидеть то героическое и сильное, что есть в капитане. Вступаясь за него, Болконский на военном совете не убеждает князя Багратиона, что успехом дня "обязаны мы более всего действию этой батареи, и геройской стойкости капитана Тушина", но заслуживает смущенную благодарность самого капитана: "Вот спасибо, выручил, голубчик".

В эпилоге романа Толстой меланхолически обмолвился: "Жизнь народов не вмещается в жизнь нескольких людей". Вполне возможно, что подобное замечание справедливо по отношению к персонам историческим и государственным. Но трогательный и задушевный маленький капитан Тушин шире, больше и выше своего портрета. В нем особым образом сошлись фольклорные мотивы и реальность, былинная, песенная глубина и душевная простота мудрости. Несомненно - это один из самых ярких героев книги.

Воссоздавая на страницах “Войны и мира” грандиозные картины сравнительно недавнего прошлого, Толстой показывал, на какие чудеса героизма ради спасения родины, во исполнение присяги и долга, способны тысячи разных, порою незнакомых друг другу людей. Читать этот роман - как листать семейный альбом или гулять по галерее, на стенах которой развешаны портреты десятков и сотен людей. Лица возвышенные и одухотворенные, лица простые, лица прекрасные и некрасивые, величавые и не очень. Есть портреты парадные, есть бытовые, и среди них удивительная, сделанная рукой мастера миниатюра - рассказ о капитане Тушине.
Портрет Тушина совсем не героический: “Маленький, грязный, худой артиллерийский офицер без сапог, в одних чулках”, за что, собственно, он и получает нагоняй от штаб-офицера.
Толстой показывает нам Тушина глазами князя Андрея, который “еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что-то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное”.
Второй раз на страницах романа капитан появляется во время Шенграбенского сражения, в эпизоде, названном литературоведами “забытая батарея”.
В начале Шенграбенского сражения князь Андрей снова видит капитана: “Маленький Тушин, с закушенной набок трубочкой”. Доброе и умное лицо его несколько бледно. И далее Толстой уже сам, без помощи своих героев, откровенно любуется этой удивительной фигуркой, которую со всех сторон окружают, подчеркивает автор, огромные широкоплечие богатыри. Сам Багратион, объезжая позиции, находится рядом. Однако Тушин, не замечая генерала, выбегает вперед батареи, под самый огонь, и, “выглядывая из-под маленькой ручки”, командует: “Еще две линии прибавь, как раз будет”.
Тушин робеет перед всеми: перед начальством, перед старшими офицерами. Его повадки и поведение напоминают нам о земских врачах или сельских священниках. В нем так много чеховского, доброго и печального, и так мало громкого и героического.
Однако тактические решения, принятые Тушиным на военном совете с фельдфебелем Захарченко, “к которому он имел большое уважение”, заслуживают решительного “хорошо!” князя Багратиона. Трудно помыслить награду выше этой.
И вот уже французы думают, что здесь, в центре, сосредоточены основные силы союзной армии. Им и в страшном сне не могло присниться, что четыре пушечки без прикрытия и маленький капитан с трубочкой-носогрейкой сожгут Шенграбен.
“Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку... выбегал вперед и из-под маленькой ручки смотрел на французов. - Круши, ребята! - приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты”.
Толстой описывает истинную, народную, героическую, богатырскую действительность. Именно отсюда этот былинный жест и веселое, карнавальное отношение к врагам и смерти.
Толстой с наслаждением рисует особый мир мифических представлений, установившийся в сознании Тушина. Неприятельские пушки - это не пушки, а трубки, которые курит огромный невидимый курильщик: “Вишь, пыхнул опять... теперь мячик жди”.
Видимо, и сам Тушин представляется себе таким же огромным и сильным, швыряющим за горизонт чугунные мячики.
Только князь Андрей способен понять и увидеть то героическое и сильное, что есть в капитане. Вступаясь за него, Болконский на военном совете убеждает князя Багратиона, что успехом дня “обязаны мы более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина”, чем заслуживает смущенную благодарность самого капитана: “Вот спасибо, выручил, голубчик”.
В эпилоге романа Толстой обмолвился: “Жизнь народов не вмещается в жизнь нескольких людей”. Вполне возможно, что подобное замечание справедливо по отношению к персонажам историческим и государственным. Но трогательный и задушевный маленький капитан Тушин шире, больше и выше своего портрета. В нем особым образом сошлись фольклорные мотивы и реальность, былинная, песенная глубина и задушевная простота мудрости. Несомненно, это один из самых ярких героев книги.

Капитан Тушин и его роль в романе Л. Н. Толстого «Война и мир»

Подлинным героем романа “Война и мир” является русский народ. Защищая родную землю от наполеоновского нашествия, русские проявили исключительный героизм, мужество, стойкость и выдержку. Л. Н. Толстой глубоко верил в это и считал, что основная сила - это народная сила, источником которой был народный патриотизм. Народ в романе появляется всегда, когда речь идет о судьбе всей армии. Толстой описал все этапы войны, начиная с того момента, когда народ начинает собирать силы, до той минуты, когда “дубина народной войны” обрушилась на голову врага. В каждом витке войны автор показывает новый этап развития народного сознания. Толстой показал, как зарождается чувство оскорбления, как зреет месть, как к концу войны ненависть сменяется на презрение и жалость.
Рассказать правду о войне очень сложно. Новаторство автора связано не только с тем, что он изобразил человека на войне, а главное, что он открыл героику войны, представив ее как будничное дело и одновременно испытание душевных качеств, сил человека.
И законно то, что носителями настоящего, подлинного героизма явились простые, скромные люди, такие как капитан Тушин или Тимохин, забытые историей.
Тушин - это простой и скромный человек, маленького роста, щуплый, теряющийся в присутствии начальников, не умеющий правильно отдавать честь. Его трудно отличить от солдат. Тушин живет с солдатами одной жизнью, ест и пьет с ними, поет их песни, участвует в их разговорах. Во время сражений он не знает страха: с горсткой солдат, таких же героев, как и их командир, Тушин с удивительным мужеством и героизмом исполняет свой долг, несмотря на то, что прикрытие ушло по чьему-то приказанию в середине дела.
На своей батарее Тушин преобразился до неузнаваемости: несмотря на свое худощавое телосложение, он напоминал богатыря. Капитан был поглощен боем, видел только свои орудия и неприятеля, составлял единое целое со всей батареей: пушками, людьми, лошадьми. Тушин называет орудия по именам, ласково говорит с ними, ему мерещится даже, что это он бросает ядра в неприятеля. В этот момент все его счастье и горе, любовь и ненависть, радость и печаль неразрывно связаны с битвой, орудиями, дымом, товарищами и неприятелем.
Иногда даже создается впечатление, что батарея, потерявшая орудия, большую часть людей, держится на своей позиции под натиском неприятеля и без всякого прикрытия только благодаря железной воле и непоколебимой самоотверженности своего капитана. Дух батареи, который воплощен в Тушине, заставляет солдат весело сражаться и весело умирать, смеяться над адъютантом, приказывающим уходить с позиции и трусливо прячущимся от ядер. Все они знают, что спасают отступающую армию, но не сознают своего собственного героизма. Именно эта изнуренная и чуть живая от постоянных атак врага батарея сыграла одну из ключевых ролей в сражении.
И что же получил капитан Тушин взамен погибших товарищей и разбитых орудий? Увы, лишь недовольство начальства стало наградой героям. Когда Тушин входит в штаб, мы по его неловкости и пренебрежению высоких чинов понимаем, что он здесь чужой, что группа генералов и адъютантов существует отдельно от того, что было на поле боя. Подвиг его батареи не замечен; к награде будут представлены люди, чье геройство подтверждено адъютантами и офицерами, не бывшими в тот день под пулями. Но капитан не пытается оправдаться - иначе будет наказан командир его прикрытия. И только Андрей Болконский, выводивший орудия вместе с Тушиным, спасает воинскую честь батареи.
Этот случай поразил князя Андрея. Происходящее в армии было так странно, так непохоже на то, на что он надеялся. Князь Андрей увидел карьеризм, измену союзников, мелочность, трусость, ложь - словом, все то, от чего он бежал на войну. И, конечно, особое значение в этом прозрении, соприкосновении с реальной жизнью имеет встреча с капитаном Тушиным. Этот маленький и скромный офицер, поджегший Шенграбен, но вовсе не думающий, что он герой, а наоборот, боящийся начальства, произвел на князя огромное впечатление. От этого невзрачного капитана Андрей получает подлинный урок героизма. Болконский понял, что героический вид часто бывает обманчив. Его представление о жизненных ценностях, об истинном начинает изменяться.
Мы запоминаем имена великих полководцев, а вот имя капитана, поджегшего Шенграбен, вряд ли кто вспомнит. Сколько тушиных, тимохиных лежит на полях битвы. Сотни, тысячи неизвестных героев покоятся на этих полях. История не называет их имена. Не во имя крестов, чинов, славы сражались и умирали русские солдаты, в минуты подвига меньше всего думали они о славе. В своем романе-эпопее Толстой доказал, что народ совершил подвиг, что народ - герой.

Характеристика образа капитана Тушина

ушин - штабс-капитан, герой Шенграбенского сражения, «маленький, грязный, худой артиллерийский офицер с большими, умными и добрыми глазами. В этом человеке было что-то «невоенное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное». Т. робеет при встречах с начальством, и всегда находится какая-то его вина. Накануне сражения он говорит о страхе перед смертью и неизвестностью того, что ожидает после нее.
В бою Т. совершенно изменяется, представляя себя героем фантастической картины, богатырем, швыряющим в неприятеля ядрами, а неприятельские пушки представляются ему такими же попыхивающими курительными трубочками, как его соб-ственная. Батарея Т. забыта в ходе боя, оставлена без прикрытия. Во время боя у Т. нет чувства страха и мыслей о смерти и ранении. Ему становится все веселее и веселее, солдаты слушают его, как дети, он же делает все, что может, и благодаря своей смекалке поджигает деревню Шенграбен. Из очередной неприятности (оставленные на поле боя пушки) героя выручает Андрей Болконский, объявляющий Багратиону о том, что именно этому человеку отряд во многом обязан своим успехом.

Пехотные полки, застигнутые врасплох, в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «Отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе. — Обошли! Отрезали! Пропали! — кричали голоса бегущих. Полковой командир, в ту самую минуту, как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что-нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста-полковника, и свою генеральскую важность, а главное — совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпа́вших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному примерному офицеру. Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, чрез который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдат голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты все бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха. Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Все казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, батальоны собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался. Несмотря на то, что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата. — Ваше превосходительство, вот два трофея, — сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. — Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. — Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. — Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство! — Хорошо, хорошо, — сказал полковой командир и обратился к майору Экономову. Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь. — Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство. Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб-офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло по чьему-то приказанию в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт, и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек. Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен. — Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым-то! Ловко! Важно! Дым-то, дым-то! — заговорила прислуга, оживляясь. Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу. «Ловко! Вот так-та́к! Ишь ты... Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину. Из-за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по ним картечью. Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это, как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из-под маленькой ручки смотрел на французов. — Круши, ребята! — приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты. В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым, тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его все более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах. Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности, Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось все веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он все помнил, все соображал, все делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека. Из-за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из-за свиста и ударов снарядов неприятеля, из-за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из-за вида крови людей и лошадей, из-за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), — из-за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик. — Вишь, пыхнул огонь, — проговорил Тушин шепотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, — теперь мячик жди — отсылать назад. — Что прикажете, ваше благородие? — спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что-то. — Ничего, гранату... — отвечал он. «Ну-ка, наша Матвевна», — говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый нумер второго орудия в его мире был дядя; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим-то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков. «Ишь задышала опять, задышала», — говорил он про себя. Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра. — Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! — говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос: — Капитан Тушин! Капитан! Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб-офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему: — Что вы, с ума сошли? Вам два раза приказано отступать, а вы... «Ну, за что они меня?..» — думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника. — Я... ничего, — проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. — Я... Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что-то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь. — Отступать! Все отступать! — прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием. Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь, с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», — подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудия. — А то приезжало сейчас начальство, так скорее дра́ло, — сказал фейерверкер князю Андрею, — не так, как ваше благородие. Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину. — Ну, до свидания, — сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину. — До свидания, голубчик, — сказал Тушин, — милая душа! прощайте, голубчик, — сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.

АВТОМИР